Окраина. «Штрафники» - Страница 11

Андрей машинально поднялся на третий этаж. Замок двери в аппаратный комплекс оказался открыт. Было очень грустно. Сколько раз снился этот коридор. Место первой работы, коридор в юность, в эпоху смешной уверенности в завтрашнем дне, веры в неизбежность победы коммунизма над загнивающим и все никак не загниющим Западом. Да, глупостями была заполнена юная башка Андрея Сергеевича. Но ведь легко было жить. Хотя и не очень весело.

Изумление ушло. Думать и бояться уже не хотелось. Жизнь прошла, думай, не думай, никогда больше не зажжется здесь свет, не донесутся отдаленные вздохи и нетерпеливый ропот тысячного зала, не раздастся звонок к началу сеанса. Нет огромного зала, нет коридора. И семнадцать лет тебе тоже никогда больше не будет.

Аппаратная. Стены в черном, до потолка, кафеле. Пара ободранных красных кресел, стол с растрепанными журналами смен и техобслуживания. Проекторы. О, еще древние КП-30. Серые монстры с покатыми слоновьими спинами. Еще угольные, не модифицированные. Это потом в них впихнут ксеноновые лампы. А пока электрическая дуга, - запас хода на двадцать минут экранного времени.

Фонарь проектора послушно открылся. Полусфера зеркального отражателя, запах угля и многократно прокаленного металла. Отрицательный уголь почти целый, - они горят медленнее. Положительный уголь нужно менять. Андрей вынул из планетарки прожженный огрызок, бросил в металлический бак. Знакомо громыхнула жесть. В эту секунду Андрея схватили за капюшон свитера, горло коротко ожгло болью.

- Шумный парень, - сладко промурлыкали в ухо.

Андрей замер, слегка разведя руки. Сталь у горла была острее некуда, - порезанная у кадыка кожа даже не болела, а горела, словно паяльником ожгли. В том, что к его спине прижимается женщина, Андрей не сомневался. Кроме мурлыканья и ясного ощущения сильного, стройного тела, был еще запах горячего пота, - жаркий, терпкий и крепкий. Не то чтобы неприятный. Скорее, наоборот. Запах пота, раскаленного солнцем песка, сыромятной кожи и ружейной смазки. Чувствуя, как катиться за ворот струйка крови, Андрей подумал, - пусть режет. Только сразу. Смерть, пахнущая молодой, здоровой бабой, не так уж и плоха.

- Страшно, красавчик?

- Еще как. Доделывай враз, - прошептал Андрей. - Сейчас обделаюсь, - обоим будет гадостно.

- Не надейся. Быстро это не заканчивается, - ответили от двери, - там стоял крепкий мужчина в коричневой кожаной куртке. - Мадмуазель ограничена в развлечениях, а пытки - вещь захватывающая.

- Барышню случайно не Хеш-Ке зовут? - выдавил Андрей.

- Браво! Какая память, - мужчина белозубо ухмыльнулся. - Полагаешь, девушке льстит, что ее помнят лишь выжившие из ума недоумки?

- Недоумкам из ума выживать трудновато, - начал Андрей, но тут баба, до сих пор непристойно-интимно прижимавшаяся к его спине, чуть отстранилась, зато с такой силой ухватила пленника между ног, что Андрей ахнул и замычал. Согнуться мешало лезвие ножа под подбородком, но боль в мошонке была столь сильной, что Андрей, дергаясь, порезал шею еще раз.

- Ну, весельчак, откуда начнем? Сверху или снизу? - бархатный голос обладательницы скиннер-баффало можно было бы назвать чарующим, если бы не ненависть, сочащаяся в каждом звуке. Впрочем, Андрею было не до оттенков, - боль такая, что глаза вылезали из орбит. Смуглая женская рука начала неторопливое вращательное движение. Андрей низко закричал, уже не думая о ноже, двумя руками уцепился за обвитое нитями разноцветных бусин запястье мучительницы.

- Постой, Хеш-Ке, - брезгливо сказал мужчина.- Что за дурные манеры? Нельзя быть такой навязчивой. Вспомним о девичьей скромности. Начнешь чуть попозже.

Баба недовольно заворчала, но ослабила хватку. Андрей, пытаясь дышать, кое-как выпрямился:

- Спасибо, мсье Боровец.

- Нет, просто парадоксальная осведомленность, - мужчина, чье лицо Андрею было отлично знакомо, поджал мясистые губы. - Ну конечно, ты же из старых. Думаешь, мадмуазель-полукровка обойдется с тобой снисходительнее, чем с другими жеребчиками?

Андрей вновь почувствовал пару тугих грудей, плотно прижимающихся к спине. Иссиня-черная прядь защекотала шею. Раскаленный язык неожиданно лизнул в ухо. Андрей дернулся:

- Месье комиссар, нельзя ли просто пустить мне пулю в лоб?

- Лишить девчушку развлечения? - старинный знакомый качнулся на каблуках. - Пуля, мой догадливый друг, это роскошь. К чему джентльмену слабости? Умри как мужчина. Можешь поверить, моментами тебе будет почти приятно. Естественно, если сразу не спятишь от боли.

- Месье комиссар, я все-таки здесь работал…

- Работал? - двойник героя-любовника, снявшегося в 80-ти фильмах, покачал головой. - Хочешь сказать, жрал дешевое пиво, рвал пленку и "резал" части, чтобы пораньше смыться домой? Как вас здесь принято называть? Обувщик?

- Сапожник, - признался Андрей.

- Весьма точная характеристика. Хеш-Ке, сможешь выкроить из его спины пару мокасин? Это будет весьма символично.

- Тощий жеребчик, - промурлыкала женщина, для разнообразия болезненно хватая пленника за ягодицу. - Придется повозиться. Но я сдеру кожу поаккуратнее.

Лезвие ножа покинуло подбородок и острие мгновенно прочертило тонкую линию от загривка, до нижних шейных позвонков. Андрей почувствовал, как его лизнули в набухший кровью порез.

- Да ладно вам, - негромко пробурчали из перемоточной. - Пусть пока языком поболтает. Он из старых, хоть что-то соображать должен.

- Думаешь? - комиссар с сомнением оглядел Андрея. - Знаешь, Горгон, все местные болтают одно и тоже. Они совсем не так рассудительны, как ты надеешься. Кстати, обувщик, ты не вздумаешь улепетывать? - губастый утконосый красавец откинул полу куртки, показал рукоять большого револьвера. - Рискни и я тебе ляжку прострелю. Ладно. Хеш-Ке, дай ему отсрочку. Ма-лень-ку-ю. Торопиться нам некуда.